чаромское

     Александра Федоровича Козлова хорошо знают сотни шекснинцев. Много лет он возглавлял колхоз «Искра Ленина». До этого работал десять лет в Чаромской школе учителем трудового воспитания и военного дела. Три года председателем Чаромского сельсовета. Надо сказать, что председателем колхоза  он стал  несколько неожиданно. Как это было? Александра Федоровича «сосватал» на эту должность также известный всему району человек – председатель райисполкома  Владимир Николаевич Дмитриев, сказав, что ему, инженеру-механику, выпускнику Молочного института в сельсовете делать нечего.
     - Можно сказать, что он меня «сломал», – вспоминает Александр Федорович. – Сергей Егорович Алексеев, который был в то время председателем колхоза «Советская Россия», мне так и сказал: «Ты, парень, видно, пороху не нюхал…». Заставили его слова меня призадуматься, но согласие уже было дано, поэтому отступать было некуда – поехал в колхоз на общее собрание. Так и работал с 1981 года по 1998 год – семнадцать лет.

Крепкие середняки

     - Мы захватили то время, когда наши задумки можно было воплотить в жизнь,- продолжает Александр Федорович. –  Строили фермы. Конечно, не нынешние хоромы,  денег хватало на  деревянные дворы, но они простояли почти до нынешних времен, отслужив не один свой срок. Строили сушилки. Покупали технику. Понятно, что наши колхозы – «Искра Ленина», «Путь Ленина» считались отдаленными, поэтому столько средств в соцкультбыт и производственную базу сюда не вкладывалось, но мы старались сами сделать жизнь колхозников лучше: хозспособом, то есть на свои деньги, построили детский сад, давали  нуждающимся жилье. Школа была. Словом, жизнь налаживалась.
       Тогда в хозяйстве работало около трехсот человек – большая часть в животноводстве. Около полсотни тракторов, 12-15 комбайнов СК-5 «Нива». Обрабатывали около трех тысяч гектаров пашни. Зерновой клин примерно полторы тысячи гектаров  - ячмень, овес, пшеница. Мы еще рожь в обязательном порядке сеяли, поскольку были плановые заготовки и госзакупки. Наша обязательная поставка – 300 тонн. Хоть сам сей, хоть где покупай, но 300 тонн государству сдай! А вообще, продавать зерно тогда было не принято, – закупочные цены были очень низкими.

Кормилец

      Каких-то 25-30 лет назад для колхозов лен был главным источником денег. Звучит непривычно, но Александр Федорович данный факт подтверждает:
      - Мы сеяли 300 гектаров льна. Для нашего хозяйства, которое, я считаю, было средним, - достаточно. А «Советская Россия» и по 400 сеяла гектаров льна, и по 500. Сдавали на льнозавод. Если сегодня выручка ото льна, как  говорится, только колхозу в кино сходить, то в те времена месяцев десять мы на этой выручке жили. Платили нам всегда аккуратно: сдал и деньги сразу получил и уже распределяешь – трактор купить или что-то еще. В начале 90-х один раз за льнотресту с хозяйствами не рассчитались, но снова заставили сеять лен. Потом второй раз мы остались без расчета. Сначала в колхозе им. Кирова, нынешней «Ниве», лен сеять перестали, потом и другие хозяйства от него отказались... 

Льняная романтика

       Нынешняя молодежь даже не представляет, какая это романтика ранним осенним  утром сесть в автобус,  конечный пункт которого назывался «Льняное поле», вместе с парой десятков таких же женщин-добровольцев. У каждой сумка с термосом, бутербродами и вареными яйцами на обед, а еще простое и понятное желание подзаработать. Может, ошибаюсь, но в памяти так и осталась цена на один сноп – 5 копеек. Десять снопов – 50 копеек и так далее. Проворные снопы считали сотнями. А моей мечтой было заработать за день на годовую подписку «Роман-газеты». И зарабатывала. В конце дня лицо от ветра горит, спина не разгибается, на зубах пыль хрустит, однако возвращались, как говорится, усталые, но довольные. Хуже было, когда из-за дождей лен в снопы вязать было нельзя, поэтому для просушки его ставили в конуса. За эту работу платили с сотки.
      - С сотки платили и за ручное теребление льна, - рассказывает Александр Федорович. - Но это уже мало кто помнит, потом теребили машинами. А лучшие колхозницы-ударницы по десять соток льна могли за день выдергать. Я бы сказал, что лен у нас тогда был всенародной культурой, был у нас в крови: и стар, и мал шли его убирать. Потому что надо было убирать лен. В те времена колхозу за счет молока было не прожить – удои были небольшие. В какой-то год мы получили в среднем от коровы 3333 килограмм молока. И это было огромное достижение! А еще мне запомнился лозунг, который  самому пришлось написать, поскольку работал я до армии завклубом в Тотемском районе: «Надоим 1 700 кг молока от каждой фуражной коровы!». Это был конец пятидесятых…

Сплошной  камень

       Бич всех земледельцев - камни в земле. Есть они на полях всех хозяйств. Их убирают, но  камни снова «растут», вылезая из недр на белый свет. Особенно урожайны в этом плане земли бывшего колхоза «Искра Ленина» нынешней ООО «Искра».
      - Подготовим технику к весеннему севу,- вспоминает Александр Федорович. – Отработаем дней пять и всё – снова надо ремонтировать. По тысяче одних только лемехов покупали на весновспашку, не считая других частей плуга – стоек, отвалов, полевых досок. А еще ведь работали сеялки, культиваторы! Наверное, таких полей, как в шигоевской стороне, что начинаются за речкой Чернухой и до самой реки-Шексны, больше в районе нет. От наших механизаторов не раз приходилось слышать, что, мол, руки болят. «Да не от рычагов, - объясняют они. – От кувалды, которой вдоволь приходится помахать, пока за смену штук пятьдесят лемехов сменишь». Районное управление сельского хозяйства  нам даже компенсировало затраты на растениеводство, поскольку работали мы на сильно каменистых полях. Эта компенсация была в виде надбавки на молоко. Если закупочная цена на молоко была 22-24 копейки за литр, то нам доплачивали еще по 30 копеек.

Выращивали нетелей

     От Александра Федоровича узнаю, что три десятка лет назад колхоз «Искра Ленина» занимался выращиванием нетелей, которых потом покупали другие хозяйства.
      - Мы собирали маленьких телочек не только в нашем районе, но и в области. Закупали по 700-800 голов, – слушаю я рассказ своего собеседника. - Выращивали их до нетелей. Получалось неплохо, хотя дело было хлопотное: телки стояли в сараях, распределенные по возрастам. Потом через шесть месяцев их приходилось взвешивать и с одного двора на другой перегонять. Животноводам это очень не нравилось. Но потом хозяйства сами стали заниматься выращиванием нетелей для ремонта стада, и  мы  переключились на молочное животноводство. Подобрали из выращенных в колхозе нетелей  три сотни самых хороших и постепенно стали увеличивать поголовье. У нас стали две статьи дохода – лен и молоко. Зерновые – кормовая база для животноводства, собирали по 12-13 центнеров с гектара.

Счастье – это когда гибрид не взошел!

     Раз мы заговорили про особенности колхозной жизни в советские времена, то надо вспомнить про гибрид («помесь» турнепса и брюквы), который в обязательном порядке должен был расти в каждом хозяйстве. Огромные корнеплоды в измельченном виде должны были включаться в рацион коров, чтобы молока было больше. Александр Федорович вспоминает:
     - Еще в бытность председателем Чаромского сельсовета я всегда присутствовал на заседаниях правления колхоза. Головной болью для любого председателя и для  Алексеева в том числе был гибрид. Я его успокаивал: «Ты, Сергей Егорович, только эти десять гектаров вспаши и прокультивируй, а дальше я этикеточки напишу и распределю: эти рядки – сельпо, эти – больница, это – школа, это – шефы».
        Известный в чаромских краях бригадир Касторий Григорьевич Тюрмаков шутил: «Первая радость – гибрид не взошел!». Маяты с этой культурой и впрямь было много: только взойдет – его блошка ест, потом надо пропалывать, поливать. А рабочих рук и так не хватает. С картошкой, которую также заставляли сажать в обязательном порядке, хлопот было гораздо меньше… Урожай сдавали по мизерным ценам в заготконтору. 
        
Колхозный закат

      Александр Федорович считает, что был такой период в колхозной жизни с начала 80-х до начала 90-х, когда стала она более-менее стабильной и денежной. Как уже было сказано выше, был построен детский сад, ребятишки бегали в школу. Зарплата у хороших доярок и механизаторов доходила до 200 рублей, что по тем временам было очень неплохо. Клуб, медпункт, магазин. Словом, соцкультбыт тоже развивался. В правлении колхоза уже задумывались об организации подсобного швейного производства, чтобы занять женщин. На личных подворьях у сельчан было по несколько коров, а также немало другой живности.  Признаюсь, что Александр Федорович меня удивил, сказав, что одна семья держала больше сотни коров. И были они вовсе не фермерами, а простой семьей, которая жила в деревне. Помните  секретаря парткома колхоза «Советская Россия» Михаила Николаевича Малкова?  Его семья сдавала в год по пять тонн молока! Тогда даже проблема возникла «раздвоения» колхозников – они разрывались между личным хозяйством и колхозной работой. Но потом все покатилось под гору. Сначала пришлось колхозу  отказаться от льноводства. Потом вошло в нашу жизнь явление, которое называется диспаритетом цен: сначала закупочная цена на молоко была 30  копеек, а солярка – 8 копеек. Потом  солярка подорожала до 30 копеек, а молоко стало 20 копеек. Старые молочные фермы пришли в упадок. Денег не было на новое строительство, чтобы заплатить за электроэнергию и горючее. Цены на технику стали космическими. Заработки в колхозе стали такими, что народ стал искать работу за пределами хозяйства. И примерно к середине 90-х из крепких середнячков «Искра Ленина» стала проблемным колхозом.

Как вернуть село к жизни?

     - Когда шесть лет назад хозяйство возглавил  Сергей Владимирович Виноградов, - я к нему долго присматривался, - продолжает свой рассказ Александр Федорович. – Но потом стал уважать за то, что старается он поднять производство, вкладывает в него силы и здоровье. Вижу, что он делает и понимаю, что это правильно. Сегодня заработать на молоке можно только в том случае, если максимально увеличить молочное стадо и перейти на новые технологии, которые позволяют получать продукцию высшего качества по минимальной себестоимости. Надо строить новые большие молочные комплексы. Но без помощи государства, без кредитов хозяйству это не осилить. Времена, когда можно было строить хозспособом деревянные дворы почти в каждой деревне, давно прошли. И как бывший руководитель, я откликнулся на предложение Сергея Владимировича вернуться в строй на должность старшего диспетчера хозяйства. Это было в 2006 году.
     И снова  вернулась в душу старая боль за родную землю, за людей, которые на ней работают, за хлеб, который так трудно дается крестьянам. В 2007 году в Шигоево была реконструирована старая ферма на 250 голов, что стало для нас событием огромного значения. Она стояла заброшенной более семи лет. В прошлом году здесь была проведена реконструкция второго двора с доильным залом.
       Мне сегодня 69 лет. Возраст уже серьезный, но директор по-прежнему не отпускает  на отдых, возложив  на меня очень ответственную работу – помогать нашим ветеранам, бывшим колхозникам, которым сегодня так непросто живется. И хотя  я сегодня не занимаюсь непосредственно хозяйственной деятельностью, но больно было узнать, что хозяйство было исключено из программы «Развитие молочного животноводства», недополучив серьезную сумму денег в свой бюджет, и, как выяснилось на днях, недополучив деньги и за участие в программе развитие льноводства.
     Неужели снова разруха и хаос ждут наши хозяйства «Искру Ленина» и «Путь Ленина»? Сколько надежд за минувшие десятилетия оказались для сельчан напрасными? Неужели государство позволит снова опустеть молочным фермам и зарасти нашим полям?!    
Екатерина МАРОВА.

Взгляд на историю

     В последнее время на телевидении и в печати нередко возникают дискуссии на тему: может ли история быть объективной и непредвзятой. Чаще всего в ходе рассуждений даётся отрицательный ответ. Любой историк, а уж тем более обычный человек, рассказывая об историческом действии, неизменно привносит своё видение и понимание. Действительно, как назвать события октября 1917 года: Великая Октябрьская социалистическая революция или вооружённый захват власти? На кого делали ставку революционеры: на угнетённые массы народа или на пьяниц и лодырей, не желавших трудиться? Таких вопросов и двояких ответов можно привести много. В нашу редакцию попал интересный исторический документ  -  тонкая тетрадка, в которой описывается деревенская драка в начале XIX века.  Написан этот очерк уже после революции. У автора, Н.И. Никуличева, своё видение исторического процесса. В предисловии он поясняет тему очерка: «как имущие классы и церковные богослужители боялись всякого прогрессивного мышления в массах народа и старались убрать всякого, кто стоял на их пути». Далее автор поясняет, что имущие классы того времени были заинтересованы держать «в постоянной узде, в повиновении и терпении простой неграмотный народ», а для достижения этой цели использовали обман, подкуп, спаивание алкоголем, убийства, натравливание одних на других и т.д.
     Итак, ближе к делу. Автор очерка – ныне покойный Н.И. Никуличев, коммунист, бывший председатель колхоза, человек своего времени с присущими ему взглядами.
     Мы посчитали необходимым, во-первых, изменить имена всех действующих лиц; во-вторых, смягчить оценки действий, даваемые автором, а иногда убрать их вовсе.
     Прелюдия действия в интерпретации Н.И. Никуличева такова. Конец XIX века. Бывшая Чаромская волость Череповецкого уезда. Невдалеке друг от друга располагаются три деревни Тарасово, Чаромское и Алексеево (в настоящее время слившиеся в один населённый пункт Чаромское). Среди крестьянства, недовольного действиями властей, происходит брожение. Сожжены несколько домов состоятельных деревенских жителей. Вожаком народных масс и пропагандистом «прогрессивных идей» является Иван Соколов из деревни Алексеево. Итак…

Собрание вечеринки

     Справить день рождения купца Андрея Николаевича Тарасова в его особняке собралась вся чаромская знать: купцы Баничев, Лихачев, Козлов, урядник Мохов, владелец кабака Демидов, волостной старшина Пётр Тарасов, губернский гласный Глеб Измайлов и прочие важные лица местного масштаба. Прежде чем сесть за праздничный стол и поздравить хозяина, достопочтенная компания решила обсудить более важный политический вопрос, который в последнее время стал тревожить общество. Хозяин дома А.Н. Тарасов произнёс следующую речь:
     -  Да, господа, как же нам не беспокоиться, когда в Чаромской округе ночами полыхают красными зорями дома состоятельных жителей, гумна с собранным урожаем, питейные заведения. В среде крестьянской голытьбы пошло брожение против существующего порядка, неповиновение в уплате налогов. Богохульство и святотатство стало подрывать церковные устои и святую веру в Бога, и если не принять срочных мер, вообще неизвестно, чем всё это кончится.
     Присутствующие были возмущены, и всякий высказывал свое мнение о ликвидации беспорядков, которые грозили их престижу и существованию. Сошлись на том, что вожаком и подстрекателем всех неблагочестивых и крамольных дел является Иван Соколов из деревни Алексеево, и если его «убрать», значит, обезглавить начатое движение и затушить народный ажиотаж.
     -  Господа!  -  возразил урядник Мохов.  -  Мало убрать одного, надо разобщить и поссорить их всех между собой, чтобы отвлечь от крамольных мыслей. У нас такая сила и поддержка! Неужели мы не можем без помощи извне ликвидировать эти неприятности и не доводить происходящее до сведения губернатора?!

Тарасовская попойка

     Воскресный день был на диво тёплый и солнечный. Едва окончился перезвон колоколов, оповещающий об окончании богослужения в Чаромской церкви, как мужики в деревне Тарасово стали собираться возле трактира Андрея Николаевича Тарасова. Их пригласили сюда для решения общественного дела  -  продажи земельного участка из принадлежащих сельскому обществу земель под строительство дома и усадьбы Льву Николаевичу Тарасову. «Уполномоченные», зазывая на сход, обещали хорошую плату и бесплатное угощение со стороны хозяев.
     Местный «актив» был уже навеселе, под хмельком. Особо выделялся любитель драк Николай Толматов. Он, выставляя широкую богатырскую грудь, весело улыбался и уверял односельчан в простоте и доброте местных купчиков  Тарасовых и Лихачевых:
     -  Нам нужно гордиться, что мы имеем в своей деревне таких умных и простых людей, как наши благодетели. Они нам в долг всегда отпустят, выпить дадут и совет, как жить.
     Ему поддакивали другие мужики, находившиеся от них в полной экономической зависимости.
     Простой мужик не разбирался в политических намерениях местных богатеев и чарку водки принимал из рук господ, как благодетель.
     Вот открывается дверь трактира, и на высоком крыльце появляется плотная фигура его хозяина. А.Н. Тарасов пригласил односельчан зайти в трактир. Торг о продаже участка под строительство тянулся недолго, так как не это было главным в замыслах организаторов. Денег сельскому обществу выдали в три раза больше, чем испрашивали. Получив их, мужики, чтобы создать хорошее настроение, решили выпить. Хозяин был щедр на водку и на комплименты, предложив односельчанам бесплатное угощение. Вскоре мужики были навеселе.

В это же время…

     В это самое время такая же попойка проводилась в селе Чаромском прямо на лоне природы. Купец Алексей Константинович Баничев угощал односельчан за продажу земельного участка под сад и складские торговые помещения. Так же, как и в Тарасове, мужиками произносились хвалебные реляции в адрес «благодетеля». Подвыпившие братья Синичевы  -  Иван и Яков, Иван Смирнов, братья Кузнецовы, подговоренные хозяевами, кривлялись и искали повода с кем-нибудь подраться. Изрядно набравшись, выплеснуть свои эмоции они направились в кабачок Демидова, где часто бывали и задирались с чужаками.

Первая стычка

     В кабаке, ничего не подозревая, сидели и выпивали приглашенные хозяином заведения мужики из деревни Алексеево. Владелец кабака Демидов  называл их «единомышленниками» и для «своих товарищей» вина не жалел и денег не спрашивал, приговаривая: «Свои люди, сочтёмся». Алексеевские мужики Иван Соколов, Дмитрий Ачинов, Степан Виноградов и Павел Корытов принимали угощение и льстивые речи кабатчика.
     Только что были наполнены стаканы, как в кабачок ввалились пьяные братья Синичевы, Иван Смирнов другие изрядно поддавшие и желающие помахать кулаками чаромские мужики. Они, как хозяева села, подошли к столу и стали самовольно наполнять себе стаканы водкой. В завязавшейся драке сильнее оказались алексеевцы, и непрошенные гости были выброшены из кабака. Здесь и произошла желанная для организаторов завязка.
     Немедленно в Тарасово был послан гонец за помощью, где организаторы уже ждали «сигнала о бедствии», и пьяная орда из трактира Тарасова покатилась разбушевавшейся волной в Чаромское. На пути следования толпы трещали огороды, ломались жерди и колья. За мужиками бежали молодые парни, бабы и даже дети. У некоторых в руках появились топоры, вилы, железные лопаты, а юркие ребятишки собирали по дороге камни.
     В Чаромском тоже была объявлена тревога и «всеобщая мобилизация», а поскольку расстояние между тремя населёнными пунктами было незначительным, то буквально за несколько минут Чаромское напоминало военный лагерь времен Емельяна Пугачёва.
     Наступление пошло на кабак, и четверым мужикам из Алексеева пришлось отступать с короткими «боями» домой. Окровавленные, в изодранной одежде они появились в своей деревне, преследуемые разъяренной пьяной толпой.

Убийство на деревенской улице

     Поскольку день был воскресный, и люди по традиции кучками сидели среди деревни, помощь односельчанами была оказана немедленно. «Иноземцев» остановили у входного отвода в деревню и даже отогнали до торговых рядов, находившихся между Чаромским и Алексеевым. Затишье было недолгим. Подмога из Чаромского подошла быстро, и алексеевцам снова пришлось отступить.
     Пока шли первые стычки, в Алексееве поднялась вся деревня  -  от мала до велика, и силы в полторы сотни человек двинулись на противника.
     Трещали колья, ломались жерди от ударов по человеческим телам, летали брошенные на кидок топоры, камни, поленья дров, кирпичи. Как острили некоторые наблюдатели, бой напоминал Бородино с той лишь разницей, что не было артиллерии и французов. С обеих сторон появились тяжело раненые.
     Дрались больше часа. Число раненых росло. Их подбирали женщины и на постельниках (так назывались домотканые полотна изо льна, шитые для подстилки на пол), уносили с «поля боя».
     После недолгого затишья враждующие стороны вновь стали сходиться всё ближе и ближе. Вперед выдвинулись самые сильные и смелые. Мужики из Тарасова и Чаромского, выстроенные в форме клина и вооруженные кто чем, двигались на алексеевцев. Впереди шёл самый отважный широкоплечий Николай Толматов. Высоко над головой он держал березовую оглоблю от зимних дровень и надрывно рычал, как зверь: «Бей всех насмерть!» За мужиками двигались стеной женщины и ребятишки, которые ревели и просили их прекратить драться. У алексеевцев вперед вышли богатыри Степан Виноградов и Дмитрий Ачинов. Ни одна из сторон не желала уступать. Толматов шел прямо и решительно. Когда до сближения оставалось не более десяти метров, и Толматов взял на взмах свою оглоблю для удара, Виноградов кинул в него дровяной чурбак диаметром 10 вершков и длиной полсажени. Торец чурбака угодил Толматову в лоб. Удар был настолько силен, что голова оказалась разбита, а мозги вытекли на дорогу.
     Разъяренные толпы бросились друг на друга, как звери. В ход было пущено всё, что имелось под руками, и били всех, кто попадал под руку.
     Пострадавшие стонали от боли; ревели дети, чьи отцы валялись в лужах крови; в истерике бились жены, прикрывая своим телом мужей. Под впечатлением такой картины враждующие люди как бы очнулись и стали медленно расходиться.

После драки

     Лишь теперь на месте происшествия появился урядник Мохов, до этого наблюдавший за происходящим из окна своей квартиры. Факты, описанные им в протоколе, были таковы: «В результате обоюдной драки между деревнями Тарасово и селом Чаромским, с одной стороны, и деревней Алексеево, с другой, собрано вещественных доказательств, которые применялись в драке:
     1. Дров  -  12 печатных сажень.
     2. Жердей и кольев – 10 возов.
     3. Битого камня и кирпича – ѕ кубической сажени.
     4. Железных лопат  -  32 штуки.
     5. Вил разных  -  11 штук.
     6. Топоров разной величины  -  16 штук.
     7. Крюков навозных  -  3 штуки.
     8. Множество других мелких предметов.
     По предварительному дознанию установлено: в драке участвовало с обеих сторон около 360 мужиков, баб и подростков. Обе враждующие стороны были в сильном опьянении, на почве чего и произошла драка.
     В результате побоища один крестьянин убит, ранены 74 человека. Взято под стражу три человека: Николай Филатов, Степан Виноградов и Иван Соколов, который из-за большой потери крови из-под ареста отпущен и находится под надзором».
     Был суд. Судили Степана Виноградова и Николая Филатова. Приговор обоим: по году арестантских рот.
     Иван Соколов к суду не привлекался, так как фактически в драке не участвовал, потому что был тяжело ранен в самом её начале.

Выводы по делу

     Сейчас мы знаем историю нашей страны несколько иначе, чем автор. Сомневаться в том, что такая драка была в действительности, не приходится. Однако вызывает подозрение подробная осведомлённость автора о речах, произносимых на «вечеринке». Вполне вероятно, что драка произошла на бытовой почве, а уж затем, после октябрьского переворота, новая местная власть вспомнила о ней и представила в выгодной для себя интерпретации (кто пишет историю, того и правда). Автор очерка Н.И. Никуличев родился в 1904 году, и, конечно, непосредственным свидетелем этих событий не был и знал их лишь по рассказам.
     По выводам Николая Ивановича, несмотря на то, что бунтарь Иван Соколов остался на свободе, этой дракой народ удалось разобщить, и вражда между жителями деревень существовала долгие годы.
     И ещё одно соображение по этому поводу. Если принять за истину, что драка была спровоцирована, возникает мысль: как просто, оказывается, направить разъяренную толпу в нужное русло  -  «напоить и свистнуть». Не то ли самое мы часто видим и нынче.

О деревенских драках

     Исследователь-краевед А.К. Секацкий, изучавший ритуалы деревенской драки, опросил стариков и старух в деревнях Кобылино, Анашкино и Устье Белозерского района Вологодской области. Так, житель деревни Кобылино А.А. Лысанов, 1919 г.р., вспоминал:
     -  Ну, кобылинские, как известно, враждовали с Устьем и с Рожаевым (деревни Белозерского района). В каждой деревне был свой праздник, и вот на праздник-то этот собирались парни с других деревень. И тогда-то драки бывали между парнями, и каждая, почитай, драка убийством заканчивалась. Так вот было.
     -  Дрались все. У нас ведь раньше как было – гулянье, так убийство, как гулянье, так убийство,  -  вторит ему житель Ануфриево В.И. Семёнов (1929 г.р.)
     В представленном материале о массовой драке в Чаромском нас может удивить такое мягкое наказание виновных в убийстве. Однако когда А.К. Секацкий расспрашивал жителей белозерских деревень, то выяснил, что в то время не могло быть и речи о чьей-либо персональной ответственности за смерть. Сражение деревень ничем не отличалось от войны государств. Виновато Рожаево – ему и отмщение, но и Рожаево виновато лишь в задирании на драку, а не в убийстве – в убийстве же «виновата» сама драка. «Так и сгинул в драке, все под Богом ходим»,  -  рассказывала краеведу старушка о своем старшем брате.
     По рассказам старожилов, обобщённо картина типичной драки выглядела примерно так. Кобылинские парни собираются в Рожаево на праздник (свой престольный праздник был в каждой деревне и чаще всего не один). Пива выпито вдоволь. Парни в приподнятом настроении, они готовы повеселиться, позаигрывать с девками  -  словом, других посмотреть и себя показать. Но на всякий случай берут с собой оружие  -  цепи с гайками и так называемые «трости»  -  обрезки толстой проволоки с оплетенной рукояткой. Впрочем, возможность применения оружия не обсуждается, не строится и предварительных планов; разговор идет, в основном, о веселье, девках,  выпивке.
     Вот весёлая компания во главе с гармонистом подходит к соседней деревне. Как правило, в село входят не сразу; сначала идут вдоль околицы. Парни поют частушки, девки откликаются. Наконец, пройдя по периметру, гости входят в деревню, где праздник уже в разгаре, и местные парни, выпив не меньшее количество пива, собрались в свою группу. Компании сближаются, между ними начинается «обмен любезностями»  -  подначивание, поддразнивание. Тем более что для жителей каждой деревни было свое коллективное прозвище, кажущееся особенно обидным. В какой-то момент  -  и этот момент можно назвать «точкой перегиба»  -  происходит решающий поворот калейдоскопа: либо встреча развернется в «веселье», либо  -  кровавая драка со всеми вытекающими из нее последствиями. Не последнюю роль в драке играл гармонист, наигрывавший специальные песни, называвшиеся «мужскими», «хулиганскими», «под драку», «скобаря», «скобаря потешного» и призванные раздразнить соперника и создать боевой настрой в собственной команде.
     Драки, действительно, сопровождались необыкновенной жестокостью. В ход шло всё: трёхметровые жердины, колотушки, железные тросы. Нередко драки останавливались лишь после оповещения о чьей-то смерти.
Алексей ДОЛГОВ.