Стенка на стенку

Взгляд на историю

     В последнее время на телевидении и в печати нередко возникают дискуссии на тему: может ли история быть объективной и непредвзятой. Чаще всего в ходе рассуждений даётся отрицательный ответ. Любой историк, а уж тем более обычный человек, рассказывая об историческом действии, неизменно привносит своё видение и понимание. Действительно, как назвать события октября 1917 года: Великая Октябрьская социалистическая революция или вооружённый захват власти? На кого делали ставку революционеры: на угнетённые массы народа или на пьяниц и лодырей, не желавших трудиться? Таких вопросов и двояких ответов можно привести много. В нашу редакцию попал интересный исторический документ  -  тонкая тетрадка, в которой описывается деревенская драка в начале XIX века.  Написан этот очерк уже после революции. У автора, Н.И. Никуличева, своё видение исторического процесса. В предисловии он поясняет тему очерка: «как имущие классы и церковные богослужители боялись всякого прогрессивного мышления в массах народа и старались убрать всякого, кто стоял на их пути». Далее автор поясняет, что имущие классы того времени были заинтересованы держать «в постоянной узде, в повиновении и терпении простой неграмотный народ», а для достижения этой цели использовали обман, подкуп, спаивание алкоголем, убийства, натравливание одних на других и т.д.
     Итак, ближе к делу. Автор очерка – ныне покойный Н.И. Никуличев, коммунист, бывший председатель колхоза, человек своего времени с присущими ему взглядами.
     Мы посчитали необходимым, во-первых, изменить имена всех действующих лиц; во-вторых, смягчить оценки действий, даваемые автором, а иногда убрать их вовсе.
     Прелюдия действия в интерпретации Н.И. Никуличева такова. Конец XIX века. Бывшая Чаромская волость Череповецкого уезда. Невдалеке друг от друга располагаются три деревни Тарасово, Чаромское и Алексеево (в настоящее время слившиеся в один населённый пункт Чаромское). Среди крестьянства, недовольного действиями властей, происходит брожение. Сожжены несколько домов состоятельных деревенских жителей. Вожаком народных масс и пропагандистом «прогрессивных идей» является Иван Соколов из деревни Алексеево. Итак…

Собрание вечеринки

     Справить день рождения купца Андрея Николаевича Тарасова в его особняке собралась вся чаромская знать: купцы Баничев, Лихачев, Козлов, урядник Мохов, владелец кабака Демидов, волостной старшина Пётр Тарасов, губернский гласный Глеб Измайлов и прочие важные лица местного масштаба. Прежде чем сесть за праздничный стол и поздравить хозяина, достопочтенная компания решила обсудить более важный политический вопрос, который в последнее время стал тревожить общество. Хозяин дома А.Н. Тарасов произнёс следующую речь:
     -  Да, господа, как же нам не беспокоиться, когда в Чаромской округе ночами полыхают красными зорями дома состоятельных жителей, гумна с собранным урожаем, питейные заведения. В среде крестьянской голытьбы пошло брожение против существующего порядка, неповиновение в уплате налогов. Богохульство и святотатство стало подрывать церковные устои и святую веру в Бога, и если не принять срочных мер, вообще неизвестно, чем всё это кончится.
     Присутствующие были возмущены, и всякий высказывал свое мнение о ликвидации беспорядков, которые грозили их престижу и существованию. Сошлись на том, что вожаком и подстрекателем всех неблагочестивых и крамольных дел является Иван Соколов из деревни Алексеево, и если его «убрать», значит, обезглавить начатое движение и затушить народный ажиотаж.
     -  Господа!  -  возразил урядник Мохов.  -  Мало убрать одного, надо разобщить и поссорить их всех между собой, чтобы отвлечь от крамольных мыслей. У нас такая сила и поддержка! Неужели мы не можем без помощи извне ликвидировать эти неприятности и не доводить происходящее до сведения губернатора?!

Тарасовская попойка

     Воскресный день был на диво тёплый и солнечный. Едва окончился перезвон колоколов, оповещающий об окончании богослужения в Чаромской церкви, как мужики в деревне Тарасово стали собираться возле трактира Андрея Николаевича Тарасова. Их пригласили сюда для решения общественного дела  -  продажи земельного участка из принадлежащих сельскому обществу земель под строительство дома и усадьбы Льву Николаевичу Тарасову. «Уполномоченные», зазывая на сход, обещали хорошую плату и бесплатное угощение со стороны хозяев.
     Местный «актив» был уже навеселе, под хмельком. Особо выделялся любитель драк Николай Толматов. Он, выставляя широкую богатырскую грудь, весело улыбался и уверял односельчан в простоте и доброте местных купчиков  Тарасовых и Лихачевых:
     -  Нам нужно гордиться, что мы имеем в своей деревне таких умных и простых людей, как наши благодетели. Они нам в долг всегда отпустят, выпить дадут и совет, как жить.
     Ему поддакивали другие мужики, находившиеся от них в полной экономической зависимости.
     Простой мужик не разбирался в политических намерениях местных богатеев и чарку водки принимал из рук господ, как благодетель.
     Вот открывается дверь трактира, и на высоком крыльце появляется плотная фигура его хозяина. А.Н. Тарасов пригласил односельчан зайти в трактир. Торг о продаже участка под строительство тянулся недолго, так как не это было главным в замыслах организаторов. Денег сельскому обществу выдали в три раза больше, чем испрашивали. Получив их, мужики, чтобы создать хорошее настроение, решили выпить. Хозяин был щедр на водку и на комплименты, предложив односельчанам бесплатное угощение. Вскоре мужики были навеселе.

В это же время…

     В это самое время такая же попойка проводилась в селе Чаромском прямо на лоне природы. Купец Алексей Константинович Баничев угощал односельчан за продажу земельного участка под сад и складские торговые помещения. Так же, как и в Тарасове, мужиками произносились хвалебные реляции в адрес «благодетеля». Подвыпившие братья Синичевы  -  Иван и Яков, Иван Смирнов, братья Кузнецовы, подговоренные хозяевами, кривлялись и искали повода с кем-нибудь подраться. Изрядно набравшись, выплеснуть свои эмоции они направились в кабачок Демидова, где часто бывали и задирались с чужаками.

Первая стычка

     В кабаке, ничего не подозревая, сидели и выпивали приглашенные хозяином заведения мужики из деревни Алексеево. Владелец кабака Демидов  называл их «единомышленниками» и для «своих товарищей» вина не жалел и денег не спрашивал, приговаривая: «Свои люди, сочтёмся». Алексеевские мужики Иван Соколов, Дмитрий Ачинов, Степан Виноградов и Павел Корытов принимали угощение и льстивые речи кабатчика.
     Только что были наполнены стаканы, как в кабачок ввалились пьяные братья Синичевы, Иван Смирнов другие изрядно поддавшие и желающие помахать кулаками чаромские мужики. Они, как хозяева села, подошли к столу и стали самовольно наполнять себе стаканы водкой. В завязавшейся драке сильнее оказались алексеевцы, и непрошенные гости были выброшены из кабака. Здесь и произошла желанная для организаторов завязка.
     Немедленно в Тарасово был послан гонец за помощью, где организаторы уже ждали «сигнала о бедствии», и пьяная орда из трактира Тарасова покатилась разбушевавшейся волной в Чаромское. На пути следования толпы трещали огороды, ломались жерди и колья. За мужиками бежали молодые парни, бабы и даже дети. У некоторых в руках появились топоры, вилы, железные лопаты, а юркие ребятишки собирали по дороге камни.
     В Чаромском тоже была объявлена тревога и «всеобщая мобилизация», а поскольку расстояние между тремя населёнными пунктами было незначительным, то буквально за несколько минут Чаромское напоминало военный лагерь времен Емельяна Пугачёва.
     Наступление пошло на кабак, и четверым мужикам из Алексеева пришлось отступать с короткими «боями» домой. Окровавленные, в изодранной одежде они появились в своей деревне, преследуемые разъяренной пьяной толпой.

Убийство на деревенской улице

     Поскольку день был воскресный, и люди по традиции кучками сидели среди деревни, помощь односельчанами была оказана немедленно. «Иноземцев» остановили у входного отвода в деревню и даже отогнали до торговых рядов, находившихся между Чаромским и Алексеевым. Затишье было недолгим. Подмога из Чаромского подошла быстро, и алексеевцам снова пришлось отступить.
     Пока шли первые стычки, в Алексееве поднялась вся деревня  -  от мала до велика, и силы в полторы сотни человек двинулись на противника.
     Трещали колья, ломались жерди от ударов по человеческим телам, летали брошенные на кидок топоры, камни, поленья дров, кирпичи. Как острили некоторые наблюдатели, бой напоминал Бородино с той лишь разницей, что не было артиллерии и французов. С обеих сторон появились тяжело раненые.
     Дрались больше часа. Число раненых росло. Их подбирали женщины и на постельниках (так назывались домотканые полотна изо льна, шитые для подстилки на пол), уносили с «поля боя».
     После недолгого затишья враждующие стороны вновь стали сходиться всё ближе и ближе. Вперед выдвинулись самые сильные и смелые. Мужики из Тарасова и Чаромского, выстроенные в форме клина и вооруженные кто чем, двигались на алексеевцев. Впереди шёл самый отважный широкоплечий Николай Толматов. Высоко над головой он держал березовую оглоблю от зимних дровень и надрывно рычал, как зверь: «Бей всех насмерть!» За мужиками двигались стеной женщины и ребятишки, которые ревели и просили их прекратить драться. У алексеевцев вперед вышли богатыри Степан Виноградов и Дмитрий Ачинов. Ни одна из сторон не желала уступать. Толматов шел прямо и решительно. Когда до сближения оставалось не более десяти метров, и Толматов взял на взмах свою оглоблю для удара, Виноградов кинул в него дровяной чурбак диаметром 10 вершков и длиной полсажени. Торец чурбака угодил Толматову в лоб. Удар был настолько силен, что голова оказалась разбита, а мозги вытекли на дорогу.
     Разъяренные толпы бросились друг на друга, как звери. В ход было пущено всё, что имелось под руками, и били всех, кто попадал под руку.
     Пострадавшие стонали от боли; ревели дети, чьи отцы валялись в лужах крови; в истерике бились жены, прикрывая своим телом мужей. Под впечатлением такой картины враждующие люди как бы очнулись и стали медленно расходиться.

После драки

     Лишь теперь на месте происшествия появился урядник Мохов, до этого наблюдавший за происходящим из окна своей квартиры. Факты, описанные им в протоколе, были таковы: «В результате обоюдной драки между деревнями Тарасово и селом Чаромским, с одной стороны, и деревней Алексеево, с другой, собрано вещественных доказательств, которые применялись в драке:
     1. Дров  -  12 печатных сажень.
     2. Жердей и кольев – 10 возов.
     3. Битого камня и кирпича – ѕ кубической сажени.
     4. Железных лопат  -  32 штуки.
     5. Вил разных  -  11 штук.
     6. Топоров разной величины  -  16 штук.
     7. Крюков навозных  -  3 штуки.
     8. Множество других мелких предметов.
     По предварительному дознанию установлено: в драке участвовало с обеих сторон около 360 мужиков, баб и подростков. Обе враждующие стороны были в сильном опьянении, на почве чего и произошла драка.
     В результате побоища один крестьянин убит, ранены 74 человека. Взято под стражу три человека: Николай Филатов, Степан Виноградов и Иван Соколов, который из-за большой потери крови из-под ареста отпущен и находится под надзором».
     Был суд. Судили Степана Виноградова и Николая Филатова. Приговор обоим: по году арестантских рот.
     Иван Соколов к суду не привлекался, так как фактически в драке не участвовал, потому что был тяжело ранен в самом её начале.

Выводы по делу

     Сейчас мы знаем историю нашей страны несколько иначе, чем автор. Сомневаться в том, что такая драка была в действительности, не приходится. Однако вызывает подозрение подробная осведомлённость автора о речах, произносимых на «вечеринке». Вполне вероятно, что драка произошла на бытовой почве, а уж затем, после октябрьского переворота, новая местная власть вспомнила о ней и представила в выгодной для себя интерпретации (кто пишет историю, того и правда). Автор очерка Н.И. Никуличев родился в 1904 году, и, конечно, непосредственным свидетелем этих событий не был и знал их лишь по рассказам.
     По выводам Николая Ивановича, несмотря на то, что бунтарь Иван Соколов остался на свободе, этой дракой народ удалось разобщить, и вражда между жителями деревень существовала долгие годы.
     И ещё одно соображение по этому поводу. Если принять за истину, что драка была спровоцирована, возникает мысль: как просто, оказывается, направить разъяренную толпу в нужное русло  -  «напоить и свистнуть». Не то ли самое мы часто видим и нынче.

О деревенских драках

     Исследователь-краевед А.К. Секацкий, изучавший ритуалы деревенской драки, опросил стариков и старух в деревнях Кобылино, Анашкино и Устье Белозерского района Вологодской области. Так, житель деревни Кобылино А.А. Лысанов, 1919 г.р., вспоминал:
     -  Ну, кобылинские, как известно, враждовали с Устьем и с Рожаевым (деревни Белозерского района). В каждой деревне был свой праздник, и вот на праздник-то этот собирались парни с других деревень. И тогда-то драки бывали между парнями, и каждая, почитай, драка убийством заканчивалась. Так вот было.
     -  Дрались все. У нас ведь раньше как было – гулянье, так убийство, как гулянье, так убийство,  -  вторит ему житель Ануфриево В.И. Семёнов (1929 г.р.)
     В представленном материале о массовой драке в Чаромском нас может удивить такое мягкое наказание виновных в убийстве. Однако когда А.К. Секацкий расспрашивал жителей белозерских деревень, то выяснил, что в то время не могло быть и речи о чьей-либо персональной ответственности за смерть. Сражение деревень ничем не отличалось от войны государств. Виновато Рожаево – ему и отмщение, но и Рожаево виновато лишь в задирании на драку, а не в убийстве – в убийстве же «виновата» сама драка. «Так и сгинул в драке, все под Богом ходим»,  -  рассказывала краеведу старушка о своем старшем брате.
     По рассказам старожилов, обобщённо картина типичной драки выглядела примерно так. Кобылинские парни собираются в Рожаево на праздник (свой престольный праздник был в каждой деревне и чаще всего не один). Пива выпито вдоволь. Парни в приподнятом настроении, они готовы повеселиться, позаигрывать с девками  -  словом, других посмотреть и себя показать. Но на всякий случай берут с собой оружие  -  цепи с гайками и так называемые «трости»  -  обрезки толстой проволоки с оплетенной рукояткой. Впрочем, возможность применения оружия не обсуждается, не строится и предварительных планов; разговор идет, в основном, о веселье, девках,  выпивке.
     Вот весёлая компания во главе с гармонистом подходит к соседней деревне. Как правило, в село входят не сразу; сначала идут вдоль околицы. Парни поют частушки, девки откликаются. Наконец, пройдя по периметру, гости входят в деревню, где праздник уже в разгаре, и местные парни, выпив не меньшее количество пива, собрались в свою группу. Компании сближаются, между ними начинается «обмен любезностями»  -  подначивание, поддразнивание. Тем более что для жителей каждой деревни было свое коллективное прозвище, кажущееся особенно обидным. В какой-то момент  -  и этот момент можно назвать «точкой перегиба»  -  происходит решающий поворот калейдоскопа: либо встреча развернется в «веселье», либо  -  кровавая драка со всеми вытекающими из нее последствиями. Не последнюю роль в драке играл гармонист, наигрывавший специальные песни, называвшиеся «мужскими», «хулиганскими», «под драку», «скобаря», «скобаря потешного» и призванные раздразнить соперника и создать боевой настрой в собственной команде.
     Драки, действительно, сопровождались необыкновенной жестокостью. В ход шло всё: трёхметровые жердины, колотушки, железные тросы. Нередко драки останавливались лишь после оповещения о чьей-то смерти.
Алексей ДОЛГОВ.