Встреча с мастером
Как в Сизьме реставрируют экспонаты.
Михаил Анатольевич Кутепов родовыми корнями связан с нашим районом: в деревне Березники до сих пор стоит дедов дом. Сам он родился в Череповце, после окончания филфака десять лет отработал в сельской школе в Бабушкинском районе, потом в самом селе имени Бабушкина, сейчас живет и работает в Череповце. Член Союза художников России. А встретились мы с ним в Сизьме. Михаил Анатольевич помогает сизьмичам реставрировать музейные экспонаты. Грех было отпустить такого собеседника, не задав хотя бы пары вопросов. Вот и поговорили…
- Михаил Анатольевич, профессия реставратора не столь распространенная в наших краях. Как вообще реставраторами становятся?
- Деревом начал заниматься еще в детстве: кружки посещал, набирался опыта. После института, когда начал работать в деревне, – все это увлечение юности само как-то оформилось в предмет серьезного изучения. Сам продолжил заниматься резьбой, ребят учил. Были по молодости увлечения и экзотическими направлениями, что-то типа африканской маски, но это прошло. Сейчас работаю только в традиционной технике. Особая тяга к северной деревянной игрушке. Ее изготовлением занимаюсь очень давно…
- Вот перед нами старинный деревянный ковш… Состояние, на взгляд дилетанта, просто бросовое. Неужели это можно как-то восстановить? И что тогда останется от первоначального образца?
- Если говорить о строгой, так называемой музейной реставрации, то требования очень четкие. Замена утраченных частей не скрывается и не камуфлируется. Если мы восстанавливаем какие-то утраченные части старинного иконостаса, то сразу видно – вот поздние вставки, а вот оригинал. Кроме того, ведется специальный дневник, в котором отражаются все сделанные изменения и примененные материалы. Для чего это нужно? Чтобы те реставраторы, кто будет работать с экспонатом после нас, спустя годы не думали и не гадали, что было сделано до них. Главный принцип – не навредить! Нельзя применять клей, который потом невозможно будет разрушить и, следовательно, нельзя будет изделие снова разобрать. Но есть такие виды реставрации, которые позволяют впоследствии даже использовать экспонат, пусть и с ограничениями, по назначению. Тогда все новые детали обрабатываются таким образом, что отличить их от старых очень трудно. Это достигается с помощью специальных красителей и технологий. Хлопотное дело, - смеется Михаил Анатольевич.
- Наивный вопрос от непрофессионала: какая самая старая вещь попадалась вам, как реставратору?
- Ну, наверное, это был ломберный столик 18-го века. Французский. В свое время принадлежал какому-то французскому военачальнику. Столик реставрировали три человека по всей стране: кто-то замки, кто-то часы, а я работал с деревом. Сложная была работа: старый шпон большой толщины. Помню реставрацию одного дивана. Поразительная была вещь, с таким вкусом сделанная. Больше такого уровня экспонатов мне не доводилось видеть.
- Вы дважды упомянули работу французских мастеров, а была в России своя школа по изготовлению такой мебели?
- Безусловно! У нас были замечательные мастера. Просто дерево такой материал, который с годами легко утрачивается. Но есть фрагменты работ новгородских мастеров, которые даже в 19-ом веке не все брались повторить, а они это творили за столетия до этого. В Кириллове, в музее, есть кресло, которое сделал патриарх Никон. Очень высокий класс исполнения! И стоит отметить – это было не основное занятие у того человека!
- Последний вопрос. А сейчас молодежь занимается таким вот деревянным творчеством? Есть желающие?
- Есть. В Череповце знаю ребят, кто в свое время у меня начинал учиться. Ушли с хорошо оплачиваемых должностей и занялись резьбой. Когда встречаемся, общаемся, частенько сожалеют, что не все взяли на занятиях, что могли.
- Спасибо вам за рассказ!
Сергей Васильев.
М.А. Кутепов с деревянным ковшом, которому еще предстоит реставрация. Ковш сделан из березового капа (нароста на березе). Кап очень ценился у мастеров, поскольку этот нарост состоит из переплетенных между собой и просмоленных волокон. При высыхании этот материал не трескался, что очень часто происходило с посудой, сделанной из обычного массива дерева. Найти большой нарос на березе для такой чаши – это была удача!
Опубликовано в газете "Звезда". № 92 от 28 ноября 2015 года.
- Михаил Анатольевич, профессия реставратора не столь распространенная в наших краях. Как вообще реставраторами становятся?
- Деревом начал заниматься еще в детстве: кружки посещал, набирался опыта. После института, когда начал работать в деревне, – все это увлечение юности само как-то оформилось в предмет серьезного изучения. Сам продолжил заниматься резьбой, ребят учил. Были по молодости увлечения и экзотическими направлениями, что-то типа африканской маски, но это прошло. Сейчас работаю только в традиционной технике. Особая тяга к северной деревянной игрушке. Ее изготовлением занимаюсь очень давно…
- Вот перед нами старинный деревянный ковш… Состояние, на взгляд дилетанта, просто бросовое. Неужели это можно как-то восстановить? И что тогда останется от первоначального образца?
- Если говорить о строгой, так называемой музейной реставрации, то требования очень четкие. Замена утраченных частей не скрывается и не камуфлируется. Если мы восстанавливаем какие-то утраченные части старинного иконостаса, то сразу видно – вот поздние вставки, а вот оригинал. Кроме того, ведется специальный дневник, в котором отражаются все сделанные изменения и примененные материалы. Для чего это нужно? Чтобы те реставраторы, кто будет работать с экспонатом после нас, спустя годы не думали и не гадали, что было сделано до них. Главный принцип – не навредить! Нельзя применять клей, который потом невозможно будет разрушить и, следовательно, нельзя будет изделие снова разобрать. Но есть такие виды реставрации, которые позволяют впоследствии даже использовать экспонат, пусть и с ограничениями, по назначению. Тогда все новые детали обрабатываются таким образом, что отличить их от старых очень трудно. Это достигается с помощью специальных красителей и технологий. Хлопотное дело, - смеется Михаил Анатольевич.
- Наивный вопрос от непрофессионала: какая самая старая вещь попадалась вам, как реставратору?- Ну, наверное, это был ломберный столик 18-го века. Французский. В свое время принадлежал какому-то французскому военачальнику. Столик реставрировали три человека по всей стране: кто-то замки, кто-то часы, а я работал с деревом. Сложная была работа: старый шпон большой толщины. Помню реставрацию одного дивана. Поразительная была вещь, с таким вкусом сделанная. Больше такого уровня экспонатов мне не доводилось видеть.
- Вы дважды упомянули работу французских мастеров, а была в России своя школа по изготовлению такой мебели?
- Безусловно! У нас были замечательные мастера. Просто дерево такой материал, который с годами легко утрачивается. Но есть фрагменты работ новгородских мастеров, которые даже в 19-ом веке не все брались повторить, а они это творили за столетия до этого. В Кириллове, в музее, есть кресло, которое сделал патриарх Никон. Очень высокий класс исполнения! И стоит отметить – это было не основное занятие у того человека!
- Последний вопрос. А сейчас молодежь занимается таким вот деревянным творчеством? Есть желающие?
- Есть. В Череповце знаю ребят, кто в свое время у меня начинал учиться. Ушли с хорошо оплачиваемых должностей и занялись резьбой. Когда встречаемся, общаемся, частенько сожалеют, что не все взяли на занятиях, что могли.
- Спасибо вам за рассказ!
Сергей Васильев.
М.А. Кутепов с деревянным ковшом, которому еще предстоит реставрация. Ковш сделан из березового капа (нароста на березе). Кап очень ценился у мастеров, поскольку этот нарост состоит из переплетенных между собой и просмоленных волокон. При высыхании этот материал не трескался, что очень часто происходило с посудой, сделанной из обычного массива дерева. Найти большой нарос на березе для такой чаши – это была удача!
Опубликовано в газете "Звезда". № 92 от 28 ноября 2015 года.
Учредители: АМУ «Редакция газеты «Звезда»,