История фронтового письма. «Даст Бог, вернусь домой. Целую»
Фронтовое письмо своего отца Лидия Васильевна Визиренко-Мелютина прочитала спустя много лет после окончания войны. Она разыскала могилу папы, который до этого числился пропавшим без вести, и узнала все обстоятельства его гибели.
Письмо с фронта
«Здравствуй, жена Афанасья Павловна. Шлю я вам свой горячий привет и от души низкий поклон и пожелаю всего хорошего. И ещё шлю горячий привет детям первому Вале и Вите, и Лиде, и малому Серёже. Теперь я описываю про свою жизнь, что в настоящее время жив и здоров. Нахожусь всё на передовой…», - так начиналось письмо с фронта, написанное 18 апреля 1942 года. Девочка Лида, упоминавшаяся среди детей – это Лидия Васильевна Визиренко-Мелютина. Сейчас она проживает в Вологде, но каждое лето приезжает в свою родную деревню Борятино Любомировского сельского поселения. Письмо от отца Лидия Васильевна нашла, когда разбирала вещи мамы – Афанасии Павловны:
- После смерти мамы, прибираясь в её вещах, я нашла сумочку, в которой хранилось три письма военных лет. Два – от папы с фронта, и одно письмо – из Архангельска. Его написала наша соседка по квартире. Когда стала раскрывать папино письмо, то на свету буквы начали быстро таять, исчезать прямо на глазах. Я быстро закрыла письмо, обратилась к специалистам, и они помогли прочитать его полностью.
«…Еще ты, Афанасия, писала, что ехать жить в деревню в колхоз. Я вам не возражаю. Пожалуйста, поезжайте, если там можно лучше прожить. Я тоже думаю, что сейчас в деревне не хуже, чем в Архангельске. Может, как-нибудь на дорогу соберёшь денег. Продай мое пальто, ещё что-нибудь. Я вам послал 70 рублей денег. Не знаю, получили или нет. Пока, до свидания. Пишите письма чаще. Я Мелютин В.И., может, даст Бог, вернусь домой. Целую вас».
Домой Василий Иванович не вернулся. Он погиб всего через несколько дней после написания письма – 6 мая 1942 года, а родные получили извещение, что красноармеец В.И. Мелютин пропал без вести.
Л.В. Визиренко-Мелютина:
- В начале семидесятых я решила разыскать могилу отца, он всё ещё считался пропавшим без вести. Стала писать по райвоенкоматам. Мне посчастливилось - вышла на правильный путь и узнала, что наш отец похоронен в районе Кестеньги - Окунева Губа Карельской АССР.
Тревожный 35-й год
Много жизненных тягот и несправедливости выпало на долю крестьянина Василия Мелютина. Жил в деревне Борятино Чёбсарского (ныне Шекснинского) района и вместе с женой Афанасией Павловной воспитывал пятерых детей – четырёх сынишек и дочь. Ютилась семья в маленьком домике пятнадцати квадратных метров. Василий Иванович не унывал, много работал и строил для семьи новый просторный дом. Достроить его не пришлось, потому что в стране начались коллективизация и раскулачивание. Осенью 1935 года в деревне Ходырево проходила сходка, на которой решили отобрать у семьи всё имущество, а Василия Ивановича отправить на Соловецкие острова. Лиде тогда было всего четыре годика, но она хорошо запомнила, каким расстроенным пришёл домой отец, о чём-то долго шептался с матерью, а как стемнело, в дом постучался председатель Сергей Иванович Морошкин.
Л.В. Визиренко-Мелютина:
- Сергей Иванович принёс отцу справку и сказал: «Васька, тебе 15 минут в распоряжении, и чтобы тебя тут не было. Уходи сейчас же, если не хочешь на Соловки, в тюрьму». Я не спала, всё слышала и всю ночь потом думала, что такое «тюрьма». Отец и мама вышли из дома и о чём-то разговаривали. Мама вернулась заплаканная, а отец ушёл. У нас забрали всё имущество: сушило, где хранилось сено и зерно, лошадь и новый почти достроенный дом. Мама через знакомых на словах иногда получала известия от отца, но нам – детям - ничего не говорила. Только потом мы узнали, что отец уехал в Архангельск..jpg)
Василий Иванович поселился недалеко от аэродрома, в местечке, которое называлось Цигломень. Через три года Афанасия Павловна вместе с детьми поехала к мужу. До станции Чёбсара ехали на ондреце (телега, запряженная одной лошадью), потом на поезде. Приехали в Цигломень. Кругом сыро, почти болото. Здание общежития стояло на сваях. В общежитии была большая комната, в ней жили пять семей. Вместо перегородок повешены простыни. Вскоре семье Мелютиных выделили маленькую, но отдельную комнату. Родители работали в порту: грузили лесом корабли. Старшие братья, Валентин и Виталий, ходили в школу, а трое младших, пока не пошли в садик, оставались дома одни.
Возвращение домой
В 1939 году началась война с финнами. Василия Ивановича сразу же призвали в армию. Вернулся он в апреле 1940 года, а 22 июня 1941 года началась другая война - Великая Отечественная.
Л.В. Визиренко-Мелютина:
- Это был мой день рождения. 22 июня мне исполнилось десять лет. Отец снова ушел на фронт. Началось трудное время: мама по 12 часов на работе, мы дома одни. Хлеба по 200-300 граммов давали на человека, больше есть было нечего. Лето 1941 года выдалось жарким. В июле нас, детей, увезли в пионерский лагерь на другой берег Северной Двины. Там мы жили пять месяцев, а потом, когда стало холодно, и река покрылась льдом, нас снова привезли в Архангельск. В школу ходили редко, так как немцы постоянно бомбили город. В то время Архангельск был почти весь деревянным. После каждой бомбежки город горел. Выжить помогали англичане и американцы. Они прилетали на вертолетах, и нам, ребятишкам, раздавали сухари, которые привозили в больших бумажных мешках.
Старший из братьев – Валентин – пошел учиться в школу фабрично-заводского обучения (ФЗО), другой брат, Николай, умер – промочил ноги, заболел, а лекарств не было. В последнем письме с фронта Василий Иванович писал, чтобы семья ехала обратно в деревню. Там хоть картошки можно посадить и выжить.
Л.В. Визиренко-Мелютина:
- Мама засобиралась домой. Валентина не отпустили из ФЗО, он остался в Архангельске, а мы: трое детей и мама уехали. Удалось сесть на поезд, взяли с собой мягкие вещи и посуду. От Архангельска до Чёбсары ехали 10 суток. Из-за постоянных бомбежек продвигались только ночью и то рывками, подолгу стояли, пропуская воинские эшелоны. Немец бомбил прицельно, поэтому состав часто стоял в лесу. Люди бежали в лес. Мы с мамой не выходили из вагона. Кто убегал, большинство погибли, а нас Господь Бог помиловал, мы все доехали благополучно. Только жить нам оказалось негде. Наш маленький дом в деревне Борятино оказался занятым. Мы направились в деревню Толстиково к деду. У него жили эвакуированные из Ленинграда, пришлось потесниться. В деревне нам было намного лучше: хлеба давали по 600 граммов на человека, целых 2 килограмма и 400 граммов на семью. У деда были овощи и картошка. Мы были сыты. Мама привезла с собой вещи (в основном материю и одежду), которые меняла на молоко и зерно. Купили позже козу и маленького теленочка. Зажили, можно сказать, хорошо.
Маленькие взрослые
А потом приехал Валентин. Он попросту сбежал из ФЗО, так как одному, без всякой поддержки, ему было очень трудно. Теперь все вместе жили в деревне Толстиково. Валентин устроился работать на сливочное отделение в селе Братково. На отделение привозили молоко из колхоза и от личного скота. Молоко сепарировали вручную ночью. Под утро сливки везли в село Домшино, там переделывали на масло. Обрата шла на творог и казеин. Творог везли в чёбсарский госпиталь для больных и раненых.
В сорок втором Афанасия Павловна получила письмо от Ивана Васильевича Кошкина. Когда жили в Архангельске, он был соседом по комнате и ушел на фронт вместе с Василием Ивановичем. Однополчанин писал, что Василий ранен в живот, но должен поправиться, и что они вдоль красивого озера добираются до Медь-горы (это Медвежьегорск, Карелия) в госпиталь. А потом из воинской части в семью пришла весточка, что Мелютин Василий Иванович пропал без вести 6 мая 1942 года.
Л.В. Визиренко-Мелютина:
- Больше никаких известий об отце мы не получали. В 1943 году в Красную Армию призвали Валентина. Его отправили на Сахалин. В этом же 1943-м мы переехали на свою родину - в деревню Борятино. Жить нас пустили в свой небольшой домик наши родственники Комиссаровы. Вместе с младшими братьями Виталием и Сергеем учились в Братковской школе. В школу ходили с сумками, сшитыми из домотканого полотна или мешковины. Осенью и весной старшие школьники практически не учились. Приходилось работать на полях и скотных дворах, заготавливать дрова. Все, от мала до велика, работали в колхозе. На полях выращивали капусту, турнепс, табак для фронта. Подойдет сенокос: старшие косят, мы загребаем, подростки и взрослые стога метают. Весной на быках вывозили навоз: женщины нагружают, ребята ведут быка или корову, а мы раскидываем навоз. Занятия в школе раньше 1 октября не начинались. Бойцам на фронт посылали вязаные шерстяные носки и варежки, шили кисеты. В них вкладывали письма и записки с пожеланиями скорейшей победы над врагом. Время зря не теряли. Голодные, холодные, но жили весело. В школе у нас были кружки. Я занималась гимнастикой.
Братская могила
Вот и долгожданный День Победы! В Борятино плакали все и от радости, что война наконец-то закончилась, и от горя, что многие не вернулись. В каждой семье кто-то погиб. Из ушедших на фронт живыми в Борятино вернулись шесть человек, из них четверо – инвалиды. Валентин демобилизовался и был отправлен в Рязань, на военный завод. Женился, воспитал вместе с женой двух сыновей. Всю жизнь прожил в Рязани, там и похоронен.
Лидия Васильевна в 1951 году уехала в Мурманск. Работала в тылу Северного Флота. Вышла замуж, вырастила детей. Честно отработала на благо нашей Родины 47 лет, из них 33 года - на Крайнем Севере. В Вологду вернулась в 1984 году.
В 1973 Лидию Николаевну на День Победы пригласили в Карелию, и она узнала все обстоятельства гибели отца.
.jpg)
Л.В. Визиренко-Мелютина:
- 6 мая 1942 года мой отец и его товарищ Иван Кошкин в бою были ранены. Самостоятельно они добрались до госпиталя, где им оказали медицинскую помощь. Раненые размещались в лесу, в больших палатках. Скопление палаток заметили немецкие летчики, и разбомбили госпиталь. В живых осталось лишь двое: замполит, который был вызван к командиру и находился в другом месте, и санитарочка, которая ушла покормить ребенка в деревню. В братской могиле похоронены 687 человек. На митинге было много народа. Выступали уцелевшая санитарочка и замполит, который в то время жил в Мурманске и работал в краеведческом музее.
Больше у меня не было возможности посетить могилу папы.
Алексей ДОЛГОВ.
«Здравствуй, жена Афанасья Павловна. Шлю я вам свой горячий привет и от души низкий поклон и пожелаю всего хорошего. И ещё шлю горячий привет детям первому Вале и Вите, и Лиде, и малому Серёже. Теперь я описываю про свою жизнь, что в настоящее время жив и здоров. Нахожусь всё на передовой…», - так начиналось письмо с фронта, написанное 18 апреля 1942 года. Девочка Лида, упоминавшаяся среди детей – это Лидия Васильевна Визиренко-Мелютина. Сейчас она проживает в Вологде, но каждое лето приезжает в свою родную деревню Борятино Любомировского сельского поселения. Письмо от отца Лидия Васильевна нашла, когда разбирала вещи мамы – Афанасии Павловны:
- После смерти мамы, прибираясь в её вещах, я нашла сумочку, в которой хранилось три письма военных лет. Два – от папы с фронта, и одно письмо – из Архангельска. Его написала наша соседка по квартире. Когда стала раскрывать папино письмо, то на свету буквы начали быстро таять, исчезать прямо на глазах. Я быстро закрыла письмо, обратилась к специалистам, и они помогли прочитать его полностью.
«…Еще ты, Афанасия, писала, что ехать жить в деревню в колхоз. Я вам не возражаю. Пожалуйста, поезжайте, если там можно лучше прожить. Я тоже думаю, что сейчас в деревне не хуже, чем в Архангельске. Может, как-нибудь на дорогу соберёшь денег. Продай мое пальто, ещё что-нибудь. Я вам послал 70 рублей денег. Не знаю, получили или нет. Пока, до свидания. Пишите письма чаще. Я Мелютин В.И., может, даст Бог, вернусь домой. Целую вас».
Домой Василий Иванович не вернулся. Он погиб всего через несколько дней после написания письма – 6 мая 1942 года, а родные получили извещение, что красноармеец В.И. Мелютин пропал без вести.
Л.В. Визиренко-Мелютина:
- В начале семидесятых я решила разыскать могилу отца, он всё ещё считался пропавшим без вести. Стала писать по райвоенкоматам. Мне посчастливилось - вышла на правильный путь и узнала, что наш отец похоронен в районе Кестеньги - Окунева Губа Карельской АССР.
Тревожный 35-й год
Много жизненных тягот и несправедливости выпало на долю крестьянина Василия Мелютина. Жил в деревне Борятино Чёбсарского (ныне Шекснинского) района и вместе с женой Афанасией Павловной воспитывал пятерых детей – четырёх сынишек и дочь. Ютилась семья в маленьком домике пятнадцати квадратных метров. Василий Иванович не унывал, много работал и строил для семьи новый просторный дом. Достроить его не пришлось, потому что в стране начались коллективизация и раскулачивание. Осенью 1935 года в деревне Ходырево проходила сходка, на которой решили отобрать у семьи всё имущество, а Василия Ивановича отправить на Соловецкие острова. Лиде тогда было всего четыре годика, но она хорошо запомнила, каким расстроенным пришёл домой отец, о чём-то долго шептался с матерью, а как стемнело, в дом постучался председатель Сергей Иванович Морошкин.
Л.В. Визиренко-Мелютина:
- Сергей Иванович принёс отцу справку и сказал: «Васька, тебе 15 минут в распоряжении, и чтобы тебя тут не было. Уходи сейчас же, если не хочешь на Соловки, в тюрьму». Я не спала, всё слышала и всю ночь потом думала, что такое «тюрьма». Отец и мама вышли из дома и о чём-то разговаривали. Мама вернулась заплаканная, а отец ушёл. У нас забрали всё имущество: сушило, где хранилось сено и зерно, лошадь и новый почти достроенный дом. Мама через знакомых на словах иногда получала известия от отца, но нам – детям - ничего не говорила. Только потом мы узнали, что отец уехал в Архангельск.
Василий Иванович поселился недалеко от аэродрома, в местечке, которое называлось Цигломень. Через три года Афанасия Павловна вместе с детьми поехала к мужу. До станции Чёбсара ехали на ондреце (телега, запряженная одной лошадью), потом на поезде. Приехали в Цигломень. Кругом сыро, почти болото. Здание общежития стояло на сваях. В общежитии была большая комната, в ней жили пять семей. Вместо перегородок повешены простыни. Вскоре семье Мелютиных выделили маленькую, но отдельную комнату. Родители работали в порту: грузили лесом корабли. Старшие братья, Валентин и Виталий, ходили в школу, а трое младших, пока не пошли в садик, оставались дома одни.
Возвращение домой
В 1939 году началась война с финнами. Василия Ивановича сразу же призвали в армию. Вернулся он в апреле 1940 года, а 22 июня 1941 года началась другая война - Великая Отечественная.
Л.В. Визиренко-Мелютина:
- Это был мой день рождения. 22 июня мне исполнилось десять лет. Отец снова ушел на фронт. Началось трудное время: мама по 12 часов на работе, мы дома одни. Хлеба по 200-300 граммов давали на человека, больше есть было нечего. Лето 1941 года выдалось жарким. В июле нас, детей, увезли в пионерский лагерь на другой берег Северной Двины. Там мы жили пять месяцев, а потом, когда стало холодно, и река покрылась льдом, нас снова привезли в Архангельск. В школу ходили редко, так как немцы постоянно бомбили город. В то время Архангельск был почти весь деревянным. После каждой бомбежки город горел. Выжить помогали англичане и американцы. Они прилетали на вертолетах, и нам, ребятишкам, раздавали сухари, которые привозили в больших бумажных мешках.
Старший из братьев – Валентин – пошел учиться в школу фабрично-заводского обучения (ФЗО), другой брат, Николай, умер – промочил ноги, заболел, а лекарств не было. В последнем письме с фронта Василий Иванович писал, чтобы семья ехала обратно в деревню. Там хоть картошки можно посадить и выжить.
Л.В. Визиренко-Мелютина:
- Мама засобиралась домой. Валентина не отпустили из ФЗО, он остался в Архангельске, а мы: трое детей и мама уехали. Удалось сесть на поезд, взяли с собой мягкие вещи и посуду. От Архангельска до Чёбсары ехали 10 суток. Из-за постоянных бомбежек продвигались только ночью и то рывками, подолгу стояли, пропуская воинские эшелоны. Немец бомбил прицельно, поэтому состав часто стоял в лесу. Люди бежали в лес. Мы с мамой не выходили из вагона. Кто убегал, большинство погибли, а нас Господь Бог помиловал, мы все доехали благополучно. Только жить нам оказалось негде. Наш маленький дом в деревне Борятино оказался занятым. Мы направились в деревню Толстиково к деду. У него жили эвакуированные из Ленинграда, пришлось потесниться. В деревне нам было намного лучше: хлеба давали по 600 граммов на человека, целых 2 килограмма и 400 граммов на семью. У деда были овощи и картошка. Мы были сыты. Мама привезла с собой вещи (в основном материю и одежду), которые меняла на молоко и зерно. Купили позже козу и маленького теленочка. Зажили, можно сказать, хорошо.
Маленькие взрослые
А потом приехал Валентин. Он попросту сбежал из ФЗО, так как одному, без всякой поддержки, ему было очень трудно. Теперь все вместе жили в деревне Толстиково. Валентин устроился работать на сливочное отделение в селе Братково. На отделение привозили молоко из колхоза и от личного скота. Молоко сепарировали вручную ночью. Под утро сливки везли в село Домшино, там переделывали на масло. Обрата шла на творог и казеин. Творог везли в чёбсарский госпиталь для больных и раненых.
В сорок втором Афанасия Павловна получила письмо от Ивана Васильевича Кошкина. Когда жили в Архангельске, он был соседом по комнате и ушел на фронт вместе с Василием Ивановичем. Однополчанин писал, что Василий ранен в живот, но должен поправиться, и что они вдоль красивого озера добираются до Медь-горы (это Медвежьегорск, Карелия) в госпиталь. А потом из воинской части в семью пришла весточка, что Мелютин Василий Иванович пропал без вести 6 мая 1942 года.
Л.В. Визиренко-Мелютина:
- Больше никаких известий об отце мы не получали. В 1943 году в Красную Армию призвали Валентина. Его отправили на Сахалин. В этом же 1943-м мы переехали на свою родину - в деревню Борятино. Жить нас пустили в свой небольшой домик наши родственники Комиссаровы. Вместе с младшими братьями Виталием и Сергеем учились в Братковской школе. В школу ходили с сумками, сшитыми из домотканого полотна или мешковины. Осенью и весной старшие школьники практически не учились. Приходилось работать на полях и скотных дворах, заготавливать дрова. Все, от мала до велика, работали в колхозе. На полях выращивали капусту, турнепс, табак для фронта. Подойдет сенокос: старшие косят, мы загребаем, подростки и взрослые стога метают. Весной на быках вывозили навоз: женщины нагружают, ребята ведут быка или корову, а мы раскидываем навоз. Занятия в школе раньше 1 октября не начинались. Бойцам на фронт посылали вязаные шерстяные носки и варежки, шили кисеты. В них вкладывали письма и записки с пожеланиями скорейшей победы над врагом. Время зря не теряли. Голодные, холодные, но жили весело. В школе у нас были кружки. Я занималась гимнастикой.
Братская могила
Вот и долгожданный День Победы! В Борятино плакали все и от радости, что война наконец-то закончилась, и от горя, что многие не вернулись. В каждой семье кто-то погиб. Из ушедших на фронт живыми в Борятино вернулись шесть человек, из них четверо – инвалиды. Валентин демобилизовался и был отправлен в Рязань, на военный завод. Женился, воспитал вместе с женой двух сыновей. Всю жизнь прожил в Рязани, там и похоронен.
Лидия Васильевна в 1951 году уехала в Мурманск. Работала в тылу Северного Флота. Вышла замуж, вырастила детей. Честно отработала на благо нашей Родины 47 лет, из них 33 года - на Крайнем Севере. В Вологду вернулась в 1984 году.
В 1973 Лидию Николаевну на День Победы пригласили в Карелию, и она узнала все обстоятельства гибели отца.
Л.В. Визиренко-Мелютина:- 6 мая 1942 года мой отец и его товарищ Иван Кошкин в бою были ранены. Самостоятельно они добрались до госпиталя, где им оказали медицинскую помощь. Раненые размещались в лесу, в больших палатках. Скопление палаток заметили немецкие летчики, и разбомбили госпиталь. В живых осталось лишь двое: замполит, который был вызван к командиру и находился в другом месте, и санитарочка, которая ушла покормить ребенка в деревню. В братской могиле похоронены 687 человек. На митинге было много народа. Выступали уцелевшая санитарочка и замполит, который в то время жил в Мурманске и работал в краеведческом музее.
Больше у меня не было возможности посетить могилу папы.
Алексей ДОЛГОВ.
