Звонок на сайт: 8 (921) 137-30-60

Реклама

Реклама

Хождение по мукам

4024
В архивном отделе администрации Шекснинского района сохранилось несколько дел 30­-х ­- 40­-х годов ХХ века с документами отдела социального обеспечения Чебсарского района. А в них -­ реальные истории из жизни инвалидов в довоенное время.
Трехдневник для слепых
 
     В архивном отделе администрации Шекснинского района хранится более 37 тысяч дел с документами. Бумажка к бумажке, в архиве собраны документы управленческой деятельности, начиная с 1965 года, когда образовался Шекснинский район, и до наших дней. Архивные документы бывшего Пришекснинского района сейчас хранятся в Центре хранения документации г. Череповца, а документы по Чебсарскому району находятся на хранении в Государственном архиве Вологодской области. По неизвестным причинам в нашем шекснинском архиве осталось несколько дел, в которых собраны документы 30­-х ­- 40-­х годов отдела социального обеспечения Чебсарского района. По этим документам довоенной поры можно представить, как жили тогда люди. Уже сам внешний вид документов говорит о том, что времена были трудные. Жили бедно, и к документации отношение было соответствующее. Встречаются протоколы заседаний, написанные карандашом на грубой хозяйственной бумаге, в делопроизводстве использовались даже газеты.
     В одной из папок собраны сведения по учету инвалидов Чебсарского района. Просматривая документы, сразу обращаешь внимание на одну и ту же грамматическую ошибку. По всей видимости, на пишущей машинке в Чебсарском райисполкоме не работала буква «е» и вместо нее во всех словах печатали «э», в том числе в фамилиях, названиях деревень... Согласитесь, непривычно и даже смешно в списках инвалидов читать графы «Гдэ трудоустроэн», «В каком колхозэ работаэт», «Какую знаэт спэциальность или рэмэсло».
     Из этой папки мы можем узнать, что в 1934 году в Чебсарском районе числились 190 инвалидов. Среди многочисленных списков привлекает внимание документ, датированный 1933 годом. В нем говорится о слепых. Чтобы понять, в чем суть документа, пару слов следует сказать о Всероссийском обществе слепых. Оно было образовано в 1924 году и вело активную работу по вовлечению незрячих в общественную деятельность. Общество слепых ставило перед собой задачу ликвидировать неграмотность среди слепых, вовлекать их в трудовые коллективы, пропагандировать среди слепых занятия физкультурой и спортом... Одним словом, незрячие должны были строить социализм наравне со всеми. С 1928 года в течение десяти лет по всей стране проводились трёхдневники помощи слепым. В эти дни граждане России знакомились с жизнью незрячих, собирали средства в фонд общества.
     Документ, изданный Чебсарским райисполкомом, весь пронизан духом 30­-х годов. Он адресован всем сельсоветам Чебсарского района. В нем разъясняется необходимость проведения трехдневника в пользу слепых 25, 26 и 27 января 1933 года.
     «...Считая, что кампания является политически весьма важная, она должна проводиться методом соц. соревнования и ударничества и являться завершением 1­-й пятилетки. Страна под руководством Ленинской партии  достигла небывалых успехов в развитии индустриализации и механизации, а также колхозного строительства...» Далее говорится, что для выполнения намеченных задач стране требуется значительное увеличение рабочей силы. Для этого главам сельсоветов Чебсарского района предписывалось  произвести точный учет слепых и их списки представить в райисполком.
     «...Всю физически здоровую силу умственно не отсталых вовлекать во все трудовые процессы, которые слепые могут выполнять в совхозах и колхозах и специальных учебно­производственных мастерских, ведя с ними культурно-­массовую и воспитательную работу. Детей в возрасте от шести лет до двенадцати необходимо направлять в школу слепых гор. Грязовец, и от 12 до 16 лет в школу гор. Устюг для слепых».
     Кроме того, ставилась задача провести добровольные сборы с граждан и отчисления из касс взаимопомощи. Собранные средства и отчетные листы должны быть переданы в Чебсарский райисполком. Отчитаться о проделанной работе нужно было не позднее 20 февраля 1933 года, а для выполнения задачи Чебсарский райисполком предлагал во всех сельсоветах создать комиссии в составе трех человек: председателя сельсовета, представителя от партячейки или комсомола, и председателя колхоза или совхоза.

По этим документам довоенной поры можно представить, как жили тогда люди. Уже сам внешний вид документов говорит о том, что времена были трудные.
    
«Просите, и дано будет»
 
     А теперь расскажем о реальных судьбах людей, которые жили в ту эпоху и, говоря современным языком, попали в трудную жизненную ситуацию. Хотя кому тогда было легко? Не так давно закончилась Первая мировая война, в стране произошла революция и, как следствие, -­ гражданская война.
     Калекой вернулся с гражданской войны Николай Дмитриевич Юрков. Служил он красноармейцем 188 стрелкового полка, в 1920 году был ранен и ему ампутировали правую ногу. 28 июня 1925 года Н.Д. Юрков пишет заявление в Вологду, в Уездный отдел социального обеспечения.
     В заявлении он просит назначить ему пенсию и описывает свое житьё. В семье четверо: он -­ инвалид, почти слепой отец 65 лет, «мать старуха 66 лет, которая тоже не работает» и 19­-летняя сестра -­ единственный трудоспособный человек. Из хозяйства у семьи ­- две десятины пахотной земли в поле и пять десятин кустарника, «скота одна коровенка и плохая лошадь, которая отменена комиссией ото всех работ еще в 1919 году, имеет от роду 32 года, дом очень ветхий». На заявлении стоит резолюция: «Как имеющему сельское хозяйство в пенсии отказать» и предложение Хреновскому сельсовету Чебсарского района оказать Николаю Дмитриевичу материальную помощь. 
     Николай Дмитриевич оказался настойчив, и через четыре месяца, 12 октября 1925 года, пишет очередное заявление: «...Несколько раз ходатайствовал перед Вологодским Губсобесом и всегда получал отказ ввиду имущественного положения. Как мой отец имеет кусок земли и скот. А в 1924 году отец отказался кормить меня... и тогда Хреновский ВИК (волостной исполнительный комитет ­- прим. авт.) направил меня в Вологду, в Губсобес, и просил, чтобы приняли меня в убежище или бы дали пенсию, на которую бы я мог кормиться. Губсобес мне во всем отказал и дал предписание Хреновскому ВИКу, чтобы заставить моего отца кормить меня. Но в настоящее время отец у меня совершенно почти ослеп, то его самого приходится кормить как и меня...  помощи ниоткуда нету. Получил три рубля от Хреновского комитета взаимопомощи, но три рубля помощь невелика... в скором будущем придется ходить и кормиться поборами, почему и прошу обратить Губисполком на мое безвыходное положение и назначить мне пенсию, указать тот верный путь, по которому бы я мог идти и существовать на свете, а так же и родители». К заявлению приложена справка из Хреновского сельсовета, подтверждающая бедственное положение семьи Николая Юркова: «...дом с двором ветхий, сарай, половина овина и гуменника, половина амбара для скота, 1 корова, лошади нет... Хозяйство находится в плохом состоянии, постройка вся пришла в ветхость и на ремонт ее нет совершенно средств в виду нетрудоспособности членов семьи, трудоспособных только одна сестра, которая и содержит в настоящее время хозяйство, хлеба не хватит до нового урожая, доходов от хозяйства совершенно нет, а посему и добавляю, что Юрков Николай действительно нуждается в посторонней помощи и без таковой в дальнейшем существовать не может».
     12 апреля 1926 года Комиссия по назначению пенсий при Вологодском Губсобесе постановила назначить Н.Д. Юркову пенсию по третьей группе временно на один год. Когда срок получения пенсии заканчивался, Николай Юрков снова обратился в Губернский отдел социального обеспечения. Пенсию продлили еще на год. А в марте 1928 года, после очередного обращения Н. Юркова в Губсобес, Комиссия по назначению пенсий по Вологодскому уезду постановила продолжить пенсию бессрочно.

В напечатанных документах во всех словах буква "е" заменена буквой "э".
 
Две судьбы
 
     А вот история Марии  Ивановны Богдановой, инвалида третьей группы. 15 марта 1941 года она написала заявление в Чебсарский райсобес. Из него узнаем подробности ее жизни. Родилась Мария Ивановна в 1921 году (то есть на момент написания заявления ей было всего двадцать лет). Окончила четыре класса сельской школы, занималась домашним хозяйством и нянчилась с детьми (можно предположить, что со своими меньшими братьями и сестрами). Когда Марии исполнилось шестнадцать лет, она устроилась работать уборщицей в райзо (районный земельный отдел). Поскольку зарплаты не хватало на питание, Мария уволилась, и «когда кончилась война с Финляндией, я завербовалась и поехала туда работать. Там я поступила работать на бумкомбинат имени «Кирова», и я поспешно берусь учиться без отрыва от производства машинистом на экскаваторе, проработала я с 22­-го апреля по 27-­е мая». По всей видимости, именно 27 мая произошел несчастный случай на производстве. Она «попала в машину» и получила открытый перелом правого плеча. «И теперь не могу работать совсем физическим трудом, и не имею возможности себя прокормить, в чем прошу райсобес назначить мне государственную пенсию». Чебсарским райсобесом был сделан запрос в Кондопожский народный суд 1 участка Карело­-Финской ССР с просьбой выслать заверенную копию акта о несчастном случае. Из ответа следовало, что М.И. Богданова три  месяца находилась на стационарном лечении в Петрозаводске, и за время лечения бумкобинат выплачивал ей сто рублей в месяц. В пенсии М.И. Богдановой было отказано.
     В отдельную папку собраны документы по назначению пенсии Ивану Александровичу Сычеву. В папке всего восемь листов, а самый интересный из них -­ паспорт Ивана Александровича. Он представляет собой половинку тетрадного листа с личными данными и подписями должностных лиц.
     И.А. Сычев -­ ровесник революции. Он родился в 1917 году в деревне Елезово Чебсарского района. Как и М.И. Богданова, в поисках лучшей жизни поехал работать в Мурманскую область. В 1938-­1939 годах он жил в селе Умба Терского района и работал на лесозаводе.
      8 июня 1939 года Терским НКВД ему был выдан этот временный паспорт на тетрадном листе сроком на пять лет. А затем Иван Александрович был призван в ряды Красной армии. На войне с Финляндией в феврале 1940 года он был ранен в ногу и признан инвалидом второй группы.

Это временный паспорт И.А. Сычева, выданный 8 июня 1939 года Терским НКВД Мурманской области.


     24 октября 1940 года Иван Александрович пишет заявление в райсобес Терского района с просьбой назначить ему пенсию ввиду инвалидности. К заявлению приложена справка о зарплате в 1938­-1939 годах на Умбском лесозаводе. В среднем, каждый месяц И.А. Сычев получал чуть более двухсот рублей. Самые большие зарплаты были в мае 1939 года -­ 385 руб., в июне ­- 236 руб., в июле -­ 310 руб. 241 руб. 85 коп. -­ это средняя зарплата, из которой и была начислена пенсия в размере 181 руб. 38 коп.     
     Много это или мало? На интернет-­форумах, где люди делятся информацией об уровне жизни в довоенное время, нашел следующие данные. Средняя зарплата рабочего в 1940 году составляла 324 руб., а инженера ­- 696 руб. в месяц. Приведены и некоторые цены 1940 года: хлеб чёрный ­- 80 коп., хлеб белый ­- 2 руб. 75 коп., рис ­- 5 руб. 90 коп. за килограмм, вермишель ­- 4 руб. 30 коп., сахар­-песок ­- 4 руб. 45 коп., масло растительное ­- 14 руб. 40 коп., сливочное масло ­- 25 руб. 25 коп., говядина -­ 11 руб. 85 коп. Можно сделать вывод: в абсолютных цифрах пенсия И.А. Сычева была невелика (много на нее не купишь), но... относительно средней зарплаты рабочего она составляла 55 процентов, а это немало. Дальнейшая судьба И.А. Сычева по документам не прослеживается, но раз документы хранились в архиве Чебсарского района, то, вернее всего, после назначения пенсии он инвалидом вернулся на свою малую родину. 
Алексей ДОЛГОВ.
Статья опубликована в газете "Звезда", № 98, 19 декабря 2017 года.

Еще новости

Реклама